|
Уже многие читатели «Логоса» подписались на замечательный журнал «Фома» или одноимённую газету. Тем, кто ещё этого не сделал, напоминаем, что подписка на второе полугодие по каталогу "Пресса России" продолжается:
•Журнал "ФОМА" (ежеквартальное иллюстрированное издание для неверующих и верующих, сомневающихся, для всех, кто ищет ответы на "проклятые" вопросы о смысле жизни, сущности христианства, значении Церкви), индекс 11819, периодичность 3 раза в полгода;
•"НЕСКУЧНЫЙ САД" - журнал о делах милосердия, индекс 11805, ежеквартально;
•Газету "Приложение к журналу "Фома", индекс 25916, ежемесячно.
Конечно, можно почитать «Фому» и в интернете, но ведь не у всех есть доступ. Поэтому мы хотим познакомить вас, дорогие читатели, с замечательным материалом, опубликованным на сайте. Ведь подобные вопросы встают практически перед каждым из нас. Ответы же протоиерея Владимира Воробьёва (мы приводим их с небольшими сокращениями) будут якутянам тем более интересны, что он приезжал в нашу республику и многих наших земляков крестил.
БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ… КРЁСТНЫМ?
|
Дорогая редакция!
Вы пишете, что ваш журнал – для сомневающихся.
Я понимаю, что прежде всего имеются в виду сомнения: зачем ходить в Церковь, для чего нужна исповедь, зачем соблюдать пост и т.д. Так случилось, что подобного рода проблемы практически никогда не возникали на моём пути в Церковь. Но зато меня сильно мучают сомнения другого рода. Я пытался найти ответ в литературе, обращался к друзьям и даже к знакомому священнику, но так ни к чему и не пришёл. Расскажу всё по порядку.
Я крестился в сознательном возрасте, пройдя длинный путь исканий Истины в различных философских и религиозных учениях – довольно типичный путь для современного русского интеллигента. Церковь стала для меня глотком живой воды. Казалось, все мои вопросы и проблемы улетучились. Вот теперь начинается настоящая жизнь! Я посещал все субботние и воскресные богослужения, часто бывал на исповеди и причащался. А главное – я так хотел поделиться своим «открытием Православия» с друзьями и знакомыми, что постоянно со всеми говорил о вере, о необходимости Церкви и т.д.
Поэтому когда приятель обратился ко мне с просьбой стать крёстным отцом его сына – я согласился, практически не раздумывая. Конечно, я понимал, какая это большая ответственность – быть восприемником малыша. Тем более, что родители его (т.е. мой приятель и его жена) особой церковностью не отличались. Отец – по сути, неверующий, хотя и не был против («Пусть женщины поиграют в религию. Сейчас все крестят детей. А мы разве хуже?»). Мама – ближе к Церкви, но тоже «понимает», что в жизни есть и другие, более «серьёзные» дела («В конце концов, мы же не фанатики какие-нибудь»). Всё это я знал, но согласился, предупредив родителей, что к своим обязанностям крёстного собираюсь относиться всерьёз: ребёнка причащать, водить в храм и т.д. Они не были против.
Мы действительно пару раз носили младенца в храм к Причастию. После службы, по дороге домой, я долго и, как мне казалось, умно, рассказывал о важности Таинства Причастия, о жизни Церкви. Мама улыбалась, папа (который сам в храм никогда не ходил, но ждал нас дома – на «рюмку чаю») тоже был благосклонен, а я себя чувствовал чуть ли не князем Владимиром в отдельно взятой семье.
Но вот как-то раз я решил навестить крестника. Взял иконку в подарок, конфеты к чаю… За чаем говорили обо всём, как обычно. Но вдруг Таня (мама моего крестника) сказала: «Кстати, Серёжа, я тут статью недавно прочитала про Храм Христа Спасителя… Ужас просто. Специально для тебя оставила». Я быстро пробежал глазами небольшую публикацию (сейчас даже не вспомню, из какой газеты), в которой говорилось, что установленные на Храме Христа барельефы сделаны не из мрамора, а из пластика или чего-то в этом роде. Я сначала даже не понял, почему это так задело Таню. В принципе, все бульварные газетёнки не преминули лишний раз «лягнуть» Церковь. Ну и что! «Как! – возмущалась Татьяна, – кричали «Символ, символ!», а теперь народ обманывают!» Я пытался сказать, что не верю этим журналистам, что им плевать и на Храм Христа, и на веру. Единственная цель таких публикаций – ещё раз очернить Церковь, ещё раз пнуть её. Но Татьяна совершенно не хотела меня понимать. На помощь ей пришел и муж: «Да как ты можешь защищать всю эту аферу с Храмом Христа Спасителя! Вытянули у народа деньги, на которые, кстати, столько церквей можно было восстановить. Да и вообще, что тут неясного, я всегда говорил, что все попы – хапуги… Дурят простой народ. Почитай, – кричал он мне, – хотя бы Некрасова». Я тоже стал горячиться, объясняя им, что деньги, полученные на Храм Христа Спасителя, только на него и дали, что их никто никогда бы на другие церкви не получил. Что это действительно важный символ для всего народа. Да и вообще дело не в этом, нужно понимать, как сейчас всем сложно. Но меня уже никто не слушал. Вслед за Некрасовым вспомнили и «Сельский крестный ход на Пасху», и отлучение Толстого и Рерихов, и попов на «мерседесах», и конечно же, опальный фильм Скорцезе.
Страсти накалялись, и я вдруг, сам того не желая, ещё подлил масла в огонь: «Зачем же вы тогда Петьку-то крестили, если Церковь у вас такая плохая!?» Ответ Тани меня ошеломил: «А что крестили! Ну да. Вера – она в душе. Пока пусть растёт, смотрит. Вот мы тебя позвали в крёстные. Вырастет Петенька, у него будет школа, двор, друзья всякие. И ты. Ты – человек церковный, расскажешь о вере. А он пусть сам и выбирает. Мы же не запрещаем!»
Такого оборота я совсем не ожидал! Конечно, я понимал, что мы крестили младенца в нецерковной семье, но я так надеялся, что, помогая мальчику, мы вместе с родителями будем «возрастать в вере». Тем более, что они меня так слушали всегда, с таким интересом неподдельным. И вдруг: Церковь для них в лучшем случае – лакировка старины, этакий музей-заповедник, а в худшем – не более, чем ненужный институт для обмана народа. Не помню, как мы тогда сгладили острые углы. Расставание было не очень приятным…
Меня же этот разговор совершенно выбил из колеи. Как, – думал я, – как же я буду крёстным, если они (родители) и не собираются воспитывать сына в православии? Что же мне делать? Как я ни пытался найти окончательный ответ, ничего не получалось. Все разговоры о трудностях креста крестного и советах молиться о родителях стали казаться мне отговорками тех, кто не хочет всерьёз заниматься этой проблемой. И только совсем недавно один очень уважаемый мною священник несколько прояснил для меня ситуацию. В ответ на мои излияния он довольно жёстко сказал: «Я вообще считаю, что нужно очень отсторожно подходить к крещению младенцев. А то мы крестим всех, а в вере их никто не воспитывает. Это ты вот мучаешься, а большинство крёстных и лба-то перекрестить не могут, не то что крестнику чего рассказать. Вот и получается профанация. Между прочим, в ранней Церкви не крестили детей язычников, а только детей в христианских семьях, способных дать младенцу основные понятия о вере. Но что делать, сегодня время другое». Да, это действительно так. И я теперь не всегда убеждаю своих знакомых непременно крестить их маленьких детей, если сами родители – далеко не церковные люди. Но всё чаще я задаю себе один и тот же вопрос: а может быть, зря я стал крёстным?
|
|
Сергей Лисицкий, 31 год, г. Москва
|
О проблеме крёстных наш корреспондент беседует с протоиереем Владимиром ВОРОБЬЕВЫМ, ректором Православного Свято-Тихоновского Богословского Института (г. Москва).
«МОЙ ЛЮБИМЫЙ КРЁСТНЫЙ…»
Корр.: Отец Владимир, как бы Вы прокомментировали письмо, что бы посоветовали его автору?
О.В.: Прежде всего, автору письма не нужно конфликтовать с родителями крестника. Потому что сейчас, когда он уж стал крёстным (ведь он мог отказаться сначала) – надо помнить свою главную цель. А цель эта – любовью «привязать» ребёнка к Богу, своей любовью и примером показать ему путь к Церкви. Если он будет конфликтовать с родителями, то ему это не удастся сделать. Поэтому лучше решать все проблемы миром.
Нужно суметь показать светлый и добрый путь. Сейчас в жизни так мало по-настоящему светлого, радостного, такой дефицит любви, что, естественно, душа ребёнка к ней тянется. И если ребёнок почувствует любовь крёстного, то он обязательно прилепится к нему, обязательно полюбит и захочет воспринимать, что крёстный говорит, захочет быть похожим на него.
Корр.: Вы сказали, что можно было отказаться…
О.В.: Да, отказаться можно. Я, правда, не стал бы давать конкретных рецептов, «моделировать» возможные ситуации… Ведь душа человека – это тайна. И исходя только из каких-то рациональных, даже канонических, юридических соображений часто не удаётся принять правильное решение. Необходимо молиться Богу, просить, чтобы Господь помог почувствовать сердцем – как поступить.
Корр.: Отец Владимир, но всё-таки если человек, помолившись и заглянув в себя, понимает, что он не может быть крёстным. Как ему объяснить это людям так, чтобы их не обидеть? Я вот некоторое время назад отказался быть крёстным у взрослого уже человека – своего друга – так он на меня до сих пор обижен…
О.В.: Вместо ответа расскажу Вам такой случай. Недавно один священник из нашего института ездил со студентами в миссионерскую поездку на север, на Пинегу. Там они увидели тяжёлую картину. Большой посёлок, в котором один маленький молитвенный дом, верующих мало, священника нет. Наш батюшка там служил, крестил желающих. Сначала народ отнёсся к нему с подозрением по очень простой причине: священник, который раньше там был, брал большие деньги за Крещение, делал всё очень формально (кстати сказать, больше он не является священником Русской Православной Церкви, перешел в «филаретовский» раскол). Поэтому и нашего батюшку народ встретил не очень приветливо. Но когда люди увидели, что он крестит бесплатно, что с ним хорошие ребята приехали, помогают, поют, что всё делается с любовью, то народ просто «повалил» в храм…
В один из дней во время Литургии к Причастию подходили дети, которые накануне крестились. Потом оказалось, что среди них был мальчик некрещёный – детей много и запомнить всех батюшка не мог, и его тоже причастили. Когда мальчика спросили: «А ты крещёный?» Он ответил, что нет, но пришел креститься. Просто не знал, что причащаются уже после Крещения. Всех причащали, он и решил, что надо причащаться. Потом выяснилось, что у этого мальчика мать алкоголичка, отец повесился, два брата утонули в реке, сестра – тяжело больна полиомиелитом. Мальчику 10 лет, а ростом он с семилетнего. Он плохо очень питается, плохо развит физически, но очень хороший и сообразительный. Крёстного для него найти было невозможно, но он очень просил, чтобы его крестили. Тогда один из наших студентов согласился быть крёстным – без крёстного мальчика крестить нельзя. После Крещения мальчик от наших миссионеров уже не отходил. Появлялся в 7 утра и уходил в 12 ночи. И за эти несколько дней научился читать по-славянски, стал помогать на службе: подавал кадило, ходил со свечой – и видно было, что внутренний благодатный свет появился в его душе. Уезжая, ребята сказали ему, чтобы помогал, когда приедет новый священник. И он ответил: «Да, я буду ждать и помогать».
Правильно сделал этот студент, что согласился быть крёстным? Конечно, ездить туда на север он часто не сможет, но он будет за него молиться, будет письма писать. Неужели лучше было отказаться? Не крестить, потому что крёстного нет? А где там найдешь крёстного?
Я бы сказал так. Отказаться можно, когда ваш отказ не повлечёт отказа от Крещения вообще.
Корр.: О. Владимир, вот Вы сказали, что без крёстного нельзя крестить ребёнка. Но ведь, наверное, так было не всегда? Какова, вообще, история «института» крёстных?
О.В.: Уже апостолы крестили многих людей. Они были взрослыми и принимали крещение совершенно свободно и сознательно. Никакое насилие здесь недопустимо.
Вообще – это не магия, не колдовство, не волшебный обряд, защищающий от болезней, бед, сглаза и других неприятностей или дающий земное благополучие. Крещение не делает человека «настоящим греком или русским» и не создает «необходимые условия для дальнейшего экстрасенсорного лечения». Это христианское таинство, которое, по словам Христа, рождает человека водою и духом в новую жизнь с Богом. И эту жизнь человек должен выбрать сознательно, сам.
Конечно, во времена апостолов, при таком понимании таинства вопрос о крещении младенцев стоять не мог и не стоял.
Но как только появились первые христианские семьи, сразу возникла острая проблема: младенцы, которые не могли сознательно принять крещение, оказывались лишёнными той благодати, в которой жила вся семья. Получалось, что дети не могли быть членами Церкви, к которой принадлежали старшие члены семьи. <…>
Этот абсурд, конечно, не мог быть терпим. Церковь сознавала себя Телом Христовым (Еф. 1, 22-23) – единым богочеловеческим организмом, каждый член которого является не отдельным индивидуумом, а частью одного живого целого, и поэтому, естественно, уже первые христиане стали крестить своих детей. Но важно помнить (особенно сейчас, когда религиозная ситуация в России так напоминает Римскую империю раннехристианских времен), что Церковь не просто согласилась крестить всех подряд младенцев. Речь шла о детях в ХРИСТИАНСКИХ семьях, т.е. там, где были гарантированы воспитание и жизнь в Церкви. <…>
Именно потому, что пребывание ребёнка внутри Церкви было самым важным условием для Крещения, Церковь (помимо церковности родителей) утвердила ещё одно непременное требование: при Крещении младенца поставляется дополнительный гарант – восприемник.
Корр.: То есть крёстный?
О.В.: Да, хотя это слово сначала не употреблялось. Восприемник – это человек, который не просто «присутствует» при Таинстве Крещения, но перед Богом принимает на себя обязательства и ответственность по церковному воспитанию ребёнка.
Корр.: Батюшка, а действительно необходимо, чтобы у младенца было два восприемника?
О.В.: Нет. Совершенно необязательно. Более того, по канонам Вселенских Соборов при крещении девочки необходима лишь восприемница, при крещении мальчика – восприемник. Гораздо позже, на Руси для каждого ребёнка стали звать двоих восприемников. Тогда же и родилось уподобление их родителям по плоти. А отсюда произошли и соответствующие имена: крёстная мать и крёстный отец.
В действительности в Таинстве Крещения совершается ДУХОВНОЕ РОЖДЕНИЕ человека по благодати, и Отцом в этом рождении является Сам Бог, а Матерью – Святая Церковь. Эту мысль подчеркивают широко известные слова святого III века – священномученика Киприана Карфагенского: «Кому Церковь – не мать, тому Бог – не Отец».
Корр.: Отец Владимир, в чем, по учению Церкви, состоят основные обязанности восприемников?
О.В.: Восприемники принимают на себя ответственность за воспитание ребёнка. Поэтому в чине оглашения1 они произносят крещальные обеты и исповедуют православную веру от лица младенца. Этим они обязуются вырастить его таким, чтобы он и эти обеты, и исповедание считал своими. Именно поэтому совершенно абсурдной и профанирующей Таинство является ситуация, когда на крестинах выясняется, что крёстные не знают Символа веры, или, того хуже, не могут правильно перекреститься.
Ни для кого не секрет, что среди людей не вполне церковных, но всё же желающих крестить своих детей, очень часто встречается стремление выбрать крёстных из среды своих приятелей, подруг или «полезных» знакомых, потому что крестины – хороший повод попраздновать и «покумиться», вступить в полезные и приятные «родственные» отношения. Если при этом родители и восприемники не собираются обеспечить младенцу церковную жизнь и воспитание, т.е. не будут его часто причащать в Церкви, учить вере и молитве, заповедям, прививать любовь к храму и т.д., то это значит, что с их стороны совершается профанация Таинства Крещения.
Корр.: А что с церковной точки зрения значит эта профанация?
О.В.: Все Таинства дарованы Богом для нашего спасения. Но они могут совершаться и «в осуждение» человеку (т.е. вместо ожидаемой пользы принести вред). Если человек приступает к Таинству без должной веры и серьезности, то последствия греха (профанация Таинства) скажутся и на родителях, и на крёстных, и, возможно, на самом ни в чём не повинном младенце по вине его ближайших взрослых родственников. В этом нас убеждает печальный опыт. <…>
Корр.: И всё-таки я хотел бы вернуться к началу беседы: вправе ли человек отказаться быть крёстным?
О.В.: Я в первые годы священства несколько раз отказывался крестить, когда ко мне приходили прямо «с улицы». И каждый раз, когда это происходило, меня мучила совесть. Я не находил себе места. Исходя из канонических соображений я поступал совершенно правильно: я не имел права крестить. Но почему-то душа не могла успокоиться, совесть меня просто мучила. Когда же я поступал совершенно наоборот: крестил, хотя люди были совершенно не готовы, и старался добрым отношением и лаской дать почувствовать, что В ЦЕРКВИ ХОРОШО, старался сделать так, чтобы им ЗАХОТЕЛОСЬ ОСТАТЬСЯ, на душе было спокойно и радостно! Поэтому, мне кажется, что рационализирующие церковную жизнь «ревнители порядка», апеллирующие сегодня в вопросах о Крещении к древним церковным преданиям, чаще всего – просто неразумные дети по сравнению с теми мудрыми простыми батюшками, у которых меньше учёности, но больше любви и духовной интуиции.
Корр.: Отец Владимир, но ведь Вы сейчас говорите больше о задачах священника?
О.В.: Образ действий священника и крёстного очень похожи. Священник прежде всего должен встретить каждого пришедшего в храм С ЛЮБОВЬЮ. Явить любовь Христову – особенно в наше страшное время. И крёстный должен себя вести подобным же образом. Это очень важно, гораздо важнее, чем многое другое! Это заронит семя, которое потом прорастет. Может быть, не скоро, но окажется, что ребёнок не зря крестился. Родители вспомнят – какой был батюшка добрый, который тебя крестил (или крёстный), надо бы тебе к нему сходить.
И ведь не случайно так получилось, что огромное количество людей, совершенно «неправильно» крещеных, всё-таки к Церкви хорошо относятся, а многие со временем становятся верующими. Как можно сказать, что их напрасно крестили! Конечно, бывают ошибки и злоупотребления. Но я думаю, что во многих таких случаях священник виноват. Особенно если формально крестит. Ведь формально, по-фарисейски совершать Таинство – это со стороны священника намного более тяжёлая провинность, чем формальное отношение желающих креститься. Ведь священник знает и понимает, о чём идет речь. А приходящие люди по большей части не знают, не представляют себе, что такое Таинство Крещения. И только любовью им можно открыть смысл великого Таинства.
Корр.: Батюшка, ну, а может ли будущий крёстный требовать что-либо от родителей крестника, если угодно, ставить свои условия?
О.В.: Понимаете, этот вопрос не совсем, я бы сказал, продуктивный. Точнее, ответ на него. Теоретически, крёстный может и должен предупредить родителей, что ребёночка будет воспитывать в церковном духе и т.д. – здесь ваш корреспондент Сергей всё сделал правильно. Но на практике такое предупреждение либо не требуется (если родители церковные), либо оно потом забывается родителями или понимается ими по-своему, как это описано в письме. Поэтому в таких случаях нужно действовать по ситуации, и, как я уже сказал, ни в коем случае не конфликтовать, а решать все проблемы, руководствуясь любовью. Ну, а предупреждать родителей, конечно, нужно. Просто самому надо быть готовым к любым последствиям.
Корр.: Правда ли, что между «кумовьями» возникает какое-то особое родство и они уже не могут, например, жениться друг с другом?
О.В.: Да, правильно. По канонам при Крещении «духовное родство» возникает только между крестником, его родителями и крёстным, или между крестницей, её родителями и крёстной, т.е. восприемник не может жениться на овдовевшей матери крестника, а восприемница не может выйти замуж за овдовевшего отца крестницы.
Корр.: Батюшка, давайте ещё раз определим обязанности крёстного в современных условиях. Что он должен делать при ЛЮБЫХ обстоятельствах, в ЛЮБОЙ ситуации?
О.В.: Если под современными условиями понимать случаи, подобные описанному в письме Сергея – т.е. когда нецерковные родители, в момент Крещения обещавшие не мешать восприемнику воцерковлять ребёнка и воспитывать его в вере, потом забывают об этом, не пускают в храм, говорят «вырастет – сам разберётся», то тут можно посоветовать прежде всего молиться и так любить ребёнка, так привязать его к себе любовью, чтобы он, вырастая, сам захотел быть таким же верующим, как и его любимый крёстный. <…>
Корр.: Отец Владимир, но как быть, если нет возможности встречаться с крестником часто? Я, например, со своим не каждый месяц могу видеться. А ещё один мой крестник вообще живет в другом городе – его я вижу раз в год.
О.В.: Это плохо. Но и это не может служить оправданием. Значит, надо письма писать… Надо, чтобы ребёнок постоянно чувствовал Вашу любовь. Иначе, зачем становиться крёстным? Поэтому и в письме, которое Вы показали, Сергей не должен оправдываться нецерковностью родителей. В конце концов, они же его не гонят. Да и незачем ему их воспитывать. Его задача – полюбить крестника и сделать так, чтобы тот полюбил его. Как говорит Христос: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13. 35).
Беседовал Владимир ЛЕГОЙДА
1 Оглашение – чинопоследование, предшествующее Крещению, и подготовляющее его.
 | 
