LORD HAVE MERCY! ГОСПОДИ, ПОМИЛУЙ! АЙЫЫ ТОЙОН, АБЫРАА!
Есть одна молитва православная, которую знают все – все абсолютно. Бывают в нашей жизни такие минуты, когда и верующие, и неверующие, и воцерковленные, и далекие от Церкви восклицают: «Господи, помилуй!» Но что значат эти слова? О чем мы ими молим Бога? Большинство из нас не отдает себе в этом отчет.
А между тем, это очень важная молитва, но не только и не столько потому, что ее чаще всего повторяют. Например, в молитвослове вы можете встретить рекомендацию прочитать “Господи, помилуй” двенадцать или сорок раз. Этими же словами Православная Церковь отзывается в богослужении на все прошения, которые возглашаются диаконом или священником. Но главное – в ней, как утверждает богослов и философ диакон Андрей Кураев, собрано все Православие. Конечно, и аргументы отца Андрея, и рассуждения Митрополита Антония Сурожского, которые мы приводим, могут шокировать ученых-классиков, поскольку с филологической (этимологической) точки зрения они несколько сомнительны, так как основаны на игре слов, которой много столетий назад пользовались греческие отцы Церкви, знавшие свой язык и такой игры не стеснявшиеся. Но фонетически, символически и, главное, сущностно они верны абсолютно. Впрочем, судите сами.
Отец Андрей объясняет: в чисто юридическом, католическом понимании грех – это нарушение закона. Но в православной традиции мы находим гораздо более серьезное понимание греха: грех – это болезнь, это рана, которую я наношу своей душе. Преподобный Исаак Сирин говорит с восточной экспрессивностью, что грешник подобен собаке, которая лижет пилу, и не замечает причиняемого себе вреда, пьянея от вкуса собственной крови. Грех делает нас скорее несчастными, чем виновными. Дело не в вине перед Богом. Дело в том, что мы свою душу рвем на части, отрываем ее от Бога, насилуем ее, уродуем. Перед таинством покаяния священник, обращаясь к людям, говорит: «Пришел иси во врачебницу, да не неисцелен отыдешь». Церковь ощущает себя как больницу, в которую приходят не преступники, а больные люди, несчастные: вот раны нашей души – излечи нас.
Вся загадка этой молитвы, утверждает о. Андрей Кураев, в слове «помилуй». Русское «Господи, помилуй» – перевод греческого Kurie eleison. «Помилуй» – от слова «милость». В свою очередь, слово «милость» связано со словом «масло». У греков это так, безусловно. По-гречески “Господи, помилуй” звучит как “Кирие, элейсон”. (Кстати, в русском языке есть глагол “куролесить”, который произошел именно от того, что псаломщики на клиросе очень быстро, по много раз повторяли: “Кирие, элейсон”, то есть не молились, а “куролесили”).
Так вот, елей – масло. Масло (оливковое) – это древнейшее лекарство человечества, первое, с которым встречается человек в мире (младенчик рождается, его маслицем подмазывают, чтобы потертостей, опрелостей не было). Значит, утверждает о. Андрей: «Когда я говорю: «Господи, помилуй», я не имею в виду «Господи, прости», или «Господи, сжалься». Я говорю: «Господи, вот моя душа. Она вся изранена. Елей милости твоей да изольется на меня и исцелит мою душу, соединит меня с Тобой вновь».
Эта молитва не переведена ни на один европейский язык, кроме русского. Если вы слышали мессы Моцарта или Баха, то знаете – месса исполняется на латыни, но начинается первая молитва по-гречески, потому что нет в латыни адекватного выражения. «Прости», «пощади» – есть, «оправдай» – есть, а «помилуй» – это что-то совсем другое. Православные в зарубежных странах оказались в трудной ситуации: они служат на местных языках, и вот выяснилось, что перевести на них это элементарное «Господи, помилуй» невозможно. Ну, например, по-английски «Господи, помилуй» звучит: «Lord have mercy». «Mercy» – это вообще французское слово: «Прошу пощады» – «have mercy». По-французски «Dieu est pitié». «Рitié» – жалость, сострадание: нас бедненьких, несчастненьких пожалей. Все равно другое.
Так вот, грех – это болезнь; церковь – больница; таинство – это лекарство. Иоанн Златоуст так и говорит: «Таинство причастия – это врачество бессмертия», лекарство бессмертия, которое дается человеку. Это не символ какой-то, это не долг. Если мы хотим, чтобы наша душа не умирала – вот тело Христа: приидите и вкусите.
Митрополит Антоний Сурожский, который не только знает и любит множество языков, но совершает богослужение и по-английски, и по-французски, и по-немецки, и по-итальянски, также считает, что слово «помилуй» не значит только «прости». Его значение глубже и богаче, чем то, какое мы вкладываем, когда думаем о слове «помилуй» почти что в смысле «пожалей», «отнесись ко мне без гнева». Впрочем, трактовка Владыки Антония более широка.
Он предлагает вспомнить об оливковом дереве, «маслине» и оливковом масле в Ветхом и Новом Завете. Веточка оливкового дерева впервые упоминается при конце Потопа, когда голубь приносит эту веточку Ною. Эта оливка означала, что гнев Божий истощился, что прощение дано как дар, что перед нами простираются и новое время, и новый путь. Все, кто находится в ковчеге, могут снова поселиться на твердой земле, попытаться жить по-новому.
Однако мы не всегда можем следовать этим путем. Недостаточно просто располагать временем и новыми возможностями; если мы больны душой, если воля наша сломлена или если мы не способны, будь то умом, будь то физически, ни различить пути, ни следовать им – нам нужно исцеление. Поэтому вспомним, как милосердный самарянин возлил на раненого человека, ставшего жертвой разбойников, исцеляющее масло. Нам тоже нужно исцелиться душой и телом, чтобы воспользоваться тем, что Бог предлагает нам.
И последнее. Есть образ в Ветхом Завете – помазание царей и священников. Почему нужно помазание? Потому что и первосвященник, и царь стоят на грани между святыней Божией и грехом человеческим, между единой и гармоничной волей Божией и противоречивыми волями людей. И для того, чтобы стоять на этом пороге, человеку нужно больше, чем человеческие способности; ему нужна одаренность от Бога. В знак этого и совершалось помазание над священниками и над царями.
Какое это к нам имеет отношение? Аналогичное. Наше человеческое призвание сверхчеловечно; мы не можем своими силами осуществить то, к чему призваны. В Новом Завете мы все – священники и цари, и наше призвание, человеческое и христианское, превосходит то, чего может достичь человек. Мы призваны стать и быть живыми членами Тела Христова, храмами на земле, чистыми и достойными Святого Духа, причастниками Божественной природы. Всё это превосходит наши человеческие способности, но одновременно мы должны быть и человеками в полном смысле, в самом глубоком смысле, в котором христианин понимает человечество по образу воплощенного Сына Божия. Для этого нужны благодать и помощь Божия, и всё это обозначено тем же образом помазания. Нам нужно излияние Святого Духа, дар Духа, помазание Духом – просто чтобы осуществить наше человеческое призвание.
«Вот что содержится в словах “Kurie elehson”, “Господи, помилуй”, - говорит Владыка Антоний, - и вот почему на все случаи жизни Православная Церковь отзывается в богослужении этими словами: что еще другое нужно? Начинается на самой глубине греха: Господи, да прекратится Твой гнев! Господи, дай мне – незаслуженно, даром, несмотря ни на что – Твое прощение!.. Господи, продли мне дни жизни и открой передо мной путь!.. Господи, Ты все это мне даешь, Ты уже дал, а я не могу шагнуть вперед: душой, телом, всем естеством я расслаблен – исцели меня, обнови меня, дай мне жизнь!.. Господи, оказывается, этот путь – не земной, это путь от земли на небо; как его осуществить? Как это возможно?.. Излей на меня ту благодать, которая из меня сделает богочеловека, по образу Того, Кто, будучи Богом, стал человеком...»
Слова “милость” и “помилуй” по-славянски – того же корня, что слова, выражающие нежность, умиление; и когда мы произносим эти слова – elehson, have mercy on us, помилуй, мы просим Бога не только избавить нас от Его гнева, – мы просим о любви.
А как же переведена эта удивительная молитва на язык саха? Оказывается, в якутском языке тоже есть одно очень могучее слово, которое придает этой молитве универсальный смысл: «Айыы Тойон, абыраа!»
Абыраа – значит «1) поправлять; приносить пользу; помогать в крайности, нуждах, погибели; оказывать большую услугу; благодетельствовать; защищать, заступаться; спасать, избавлять; освобождать от нужды, крайности, болезни; исцелять; 2) миловать, щадить, прощать» (из словаря Пекарского). Это очень сильное слово. И многозначное. Этим словом не просят – молят. Если человек очень тяжело болеет, он скажет врачу: абыраа. Если человек умирает, он будет шептать: абыраа. Если человек находится в сильной беде, он станет повторять: абыраа… Это слово показывает, насколько сам человек осознает, что он находится в бедствии и ничем себе уже помочь не может. Его можно употреблять только в жаркой просьбе, как сердечное прошение. Если кто-то скажет о себе: я «абыраатым», то это будет, по меньшей мере, нескромно, язык не повернется так сказать. Если в благодарности человек произнесет: он «абыраата» – это будет сильнейшая степень признательности.
Переведена эта молитва была давно, насколько нам известно, протоиреем Димитрианом Поповым (если кто-то, более сведущий поправит нас, мы будем очень благодарны). Эта молитва есть и в словаре Пекарского. Но, главное, что она сохранилась не только на бумаге, она никогда не прекращала жить в сердцах людей. В самые трудные, самые страшные минуты жизни наши земляки шептали, кричали, твердили про себя: «Айыы Тойон, абыраа!»
Ирина Дмитриева,
Саргылана Леонтьева
