		Блиц

NO SMOKING
или
В чужой монастырь со своим уставом не ходят

Работая над этим номером, я с удивлением обнаружила, что у женщин есть масса самых разнообразных претензий к православной Церкви, начиная с одежды, заканчивая женским священством. Конечно, мне стало любопытно, что думают по этому поводу наши прихожанки. Большинство из них отвечали неинтересно – изумлённо пожимали плечами, начинали выяснять, в чём может проявляться женская ущербность, и ещё более дивились тому, что людей могут волновать такие пустяки, тогда как главное – какая я внутри – уходит на второй план. И всё же некоторые христианки задумывались над местом женщины в Церкви и в храме. Вместе с их ответами я предлагаю и свой.

И.Д.

- Чувствуете ли Вы как женщина свою второсортность, ущербность в церкви по сравнению с мужчинами?

Наталья Терехова, преподаватель дошкольной психологии и педагогики, преподаёт в Воскресной школе:
Не ущербность, но – уникальность! Женская голова устроена так, что наши «харизматические» импульсы должны «фильтроваться» мужским сознанием. Крылья эмоций несут нас то в астрал, то – на колени, на горох. Без мужчины нам – беда. В храме у женщин достаточно прав. Но мы часто сами всё портим. Сколько молодёжи было бы в Церкви, если б не наше, женское, фырканье да хватанье за плечо! Меня лично устраивает роль «шеи» и в храме, и дома. Муж – глава.

Девять уровней блаженства Порассыпала в пути. Но от мужества до женства – Ни доехать, ни дойти. Мне в приданое от Евы – Две корзиночки с бельём, Да протяжные запевы Над неубранным жнивьём. На холсте очаг устрою – Где же ключик золотой? Под молчаньем глупость скрою. Буду вечно молодой.

Вероника Блинова, юрист, аспирант Дипломатической Академии МИД РФ:
Странный вопрос. Однозначно – нет. Мне кажется, тема «ущемления» прав женщин в православии тревожит лишь сторонних людей. Я более чем уверена, что прихожан православных храмов даже мысли такие не посещают. Почему? Человек, впервые заходя в церковь, естественно обращает внимание на чисто внешние атрибуты, коими, в частности, и являются пресловутые платочки и юбки до пола. У социально активной, не приученной к церковной традиции личности, конечно, возникает недоумение: «Как так?! Что за пережитки?!» А если эта личность оказывается ещё и эмансипированной девушкой, то для неё «критика» бабушек становится настоящим нарушением прав человека!
Христианка же, когда идёт в храм, ищет там, в первую очередь, Бога, и её не смущают веками сохранённые (так же, как и чистота веры) церковные традиции, правила. Но необходимо понимать, что традиция – это принятая в данном конкретном случае норма поведения, а не обязанность. То есть, никто вас насильно надевать платок или юбку не заставит. Женщина вольна одеваться как угодно всегда вне храма. Здесь главное помнить, что «в чужой монастырь со своим уставом не ходят». К примеру, культурный человек никогда не пойдёт в театр в спортивном костюме, правда?
Что же касается иных претензий, можно добавить, что во многих храмах и монастырях монахини и просто бабушки-прихожанки помогают в алтаре. К учительству сейчас тоже препятствий особых нет – в воскресной школе женщины с успехом учат, да и в институтах богословие и изучают, и преподают без проблем (у меня несколько подруг закончили богословские вузы, работают...)
Кому-то хочется быть священницей? Но православие бережно относится к нам, женщинам. Как жена священника понимаю – слишком тяжёл крест священства, чтобы взваливать его на хрупкие женские плечи... Я вот, к примеру, не слышала о женщинах-шахтёрах... и почему-то никто не возмущается этим фактом.

Саргылана (Саломия) Леонтьева, богословский редактор:
Мне даже мысли такой в голову не приходило. Я никогда не считала себя ущемлённой. В Слове Божием сказано о высоком женском предназначении. Именно в христианстве женщина расцветает, освобождается от гнёта всевозможных комплексов и становится сама собой, обретает то, что заложено в неё Богом.
Я давно, как только уверовала, поняла, что чем больше женских комитетов, тем больше безумия. Даже в семье, не то что на службе, если женщина главенствует, то это не на пользу ни ей, ни окружающим. В нашей работе над переводом Нового Завета у нас вообще такого вопроса не стояло. Каждый был специалистом в своей области, и всё. Так и в Церкви – у каждого своё место.

Анна Васильевна Кудряшова, водитель:
Ущербность? Конечно, очень чувствую – в том, что касается физических возможностей. Сколько можно было бы сделать для Церкви, если бы сила мужская была. Сколько надо делать для нуждающихся, для храма, порой не знаешь, за что хвататься, столько работы, но мужчины наши в стороне. А что касается молитвы… У хрупкой больной женщины бывает столько сил молитвенных, что просто диву даёшься.

Ирина Дмитриева, редактор газеты «Логос»:
Однажды мне вручали премию «Золотой олень» (за стихи). В пригласительном билете было напечатано: «Желаем видеть вас в вечернем туалете или смокинге». Платья вечернего в моём гардеробе не водилось, искать его я не захотела, пошла в свитерке и юбке, заготовив «отмазку»: когда гонимого советской властью режиссёра Сергея Параджанова после отсидки выпустили, наконец, за границу, в самолёте он открыл приглашение на кинофестиваль и прочитал: «Мужчины – в смокинге…» Тогда незаурядный режиссёр открутил в салоне табличку «no smoking» и прикрутил её к своему пиджаку.
Я не раз думала, с какой лёгкостью принимаем мы условия переодевания, если речь идёт о требованиях делового, финансового, политического мира или сферы искусства. Тащим с собой, спеша по Нью-Йорку в кроссовках, тесные лодочки, без которых нельзя появиться в офисе фирмы; натягиваем колготы в 40-градусную жару, чтобы войти в здание штаб-квартиры ЮНЕСКО в Париже; нахлобучиваем грязные балахоны, заходя на экскурсию в турецкую мечеть, уступая требованиям чужой религиозной жизни; смиренно отходим от дверей вечернего клуба, не пройдя унизительный фейс-контроль…
Но вот к СВОЕЙ Церкви мы беспощадны, не хотим уступить – не требованиям даже – её просьбам ни на йоту: пусть принимает меня такой, какова я есть и радуется, что ПРИШЛА! В лучшем случае, не думают вообще. Просто приходят. И пусть приходят! Когда я слышу ворчание по поводу внешнего вида какой-нибудь супермодной девицы, то говорю: «Откуда вы знаете, может, это вторая Мария Египетская».

Ирина Ганжа, журналист телевидения НВК «САХА». Одна из авторов и ведущих программы «Социум»:
Я размышляла об этом с самого начала, когда только воцерковлялась. Потому что пришла к вере благодаря Богородице… Я думала, что Богородица, обычная, земная женщина, МАТЬ, Она меня поймёт. Я обратилась к Ней с молитвой (у меня просто не было другого выхода), и Она мне реально помогла. Никто из врачей не верил, что такое возможно. И я Её стала воспринимать не как некий образ, а как обычную, живую женщину, очень могущественную (почти как Сам Бог), как нашу современницу, с которой я могу общаться. Она была мне ближе, чем Христос. И я в церковь-то стала ходить к Ней, Её понимая. Только потом ко мне начала приходить вера в Христа. И я стала задумываться, а как же Господь относится к Своей Матери? Конечно, с уважением, с почитанием, с любовью, но до такой степени Он Её уважает, что ставит наравне с Собой. Он вознёс Её выше всех ангелов, всех святых. Она ближе всех к Богу! Христос Сам Её почитает, и хочет, чтобы мы к Его Пречистой Матери относились с таким же почтением и любовью, а в Её лице и ко всем женщинам. И я уверена, что среди нас есть женщины, которые имеют большее христианское достоинство, чем некоторые мужчины и даже священнослужители, об этом свидетельствует церковное предание.
Мне никогда в церкви не делали замечаний ни по поводу брюк, ни по поводу косметики на лице, но я сама решила, что следует вести себя сообразно заведённому правилу. Всё-таки надо меньше обращать внимание на внешнюю атрибутику и больше думать о своих поступках. А мужчина ты или женщина, не важно. Бог любит нас независимо от пола.

Елена Вишнегородская, экономист, работает в банке:
Что касается внешних вещей – ношения платков, юбок и т.д., меня это нисколько не напрягает. Я уважаю церковный устав, священников – как скажут, так и сделаю без проблем. Но вот в отношении супружеской жизни… Меня задевает, когда сильная половина человечества начинает указывать на слова Апостола Павла: «Да убоится жена мужа своего». Причём, как правило, это утверждают мужчины, далёкие от Церкви, которые из всего Евангелия только одну эту фразу и знают, и то понаслышке. Хорошо, что у меня муж не такой – умный, мягкий, добрый, и у нас не бывает столкновений в этом вопросе. Я, конечно, в чём-то уступаю ему, но если полностью следовать указаниям Церкви, то, наверное, буду чувствовать себя ущербной. А может, и нет. Не знаю.

Валентина Рыбкина, инспектор-методист Управления образования:
Нет, не чувствую никакой ущербности – ни в храме, ни вне храма. Я и не задумывалась даже над этим. Мне кажется, для личности адекватная самооценка более важна, чем выяснение рейтинга мужчин и женщин. Если человек чётко видит своё место в жизни, его волнуют другие вопросы.
В юности я всегда хотела видеть мужчин и юношей, которые были бы лучше и сильнее по всем параметрам, а не только физически. Искренне огорчалась (непонятно за кого больше!), если это было не так. Тем не менее, я (не без усилий над собой!) отдаю им первенствующую роль – по жизни они умнее, решительнее, талантливее (а может, я замечала именно таких?!) В некотором смысле я даже как-то успокоилась, что в церкви, в церковном браке мужчины главенствуют и по праву, и по определению. Я родилась женщиной. Такова была воля Божья. Разве она не абсолютна? Разве может она быть «ущербной»?

Софья Шевелёва, преподаватель ИТФ ЯГУ:
Это сложный вопрос. Изначально чувствуешь свою второсортность, когда только приходишь в церковь. Лет в 13-14, как обычно бывает в подростковый период, когда к чему-то стремишься, с распахнутой душой, большими глазами в пол-лица, девушка переступает порог храма и тут сталкивается с тем, что женщины, бабушки начинают на неё шипеть: «Накрасилась, платок не надела, припёрлась в джинсах…» И, конечно, возникает протест. Ну, хорошо, накрасилась слишком сильно, но почему юбка, зачем платок? Почему я не имею права носить, что хочу? Как правило, священники отвечают одинаково. На огласительной беседе нам было сказано, что женщина была сотворена после мужчины, и потому, в знак покорности должна носить платок. Меня это обидело. Ладно, если бы я была домохозяйкой, сидела на шее у мужа… Ещё я слышала совсем уж фантастическую версию о том, что Святой Дух, спускаясь в церковь, по платкам отличает женщин от мужчин. К сожалению, когда человек только приходит в храм, его атакуют подобными «бабьими баснями».
А потом, почитав книги, послушав образованных людей, я поняла, что платки – просто благочестивая традиция, и есть здравый смысл в церковных правилах. С воцерковлением эти вопросы отпадают сами по себе. Понимаешь, что это такие мелочи… Более серьёзные вещи начинают волновать – вопросы веры.

Елена Бондарь, младший научный сотрудник Института космофизических исследований и аэрономии СО РАН:
Чувствую – и унижение, и второсортность, но не более, чем в мирской жизни, и частично понимаю природу некоторых ограничений. Женщина в критические дни и 40 дней после родов не может пройти дальше притвора церкви, женщина не допускается в алтарь, женщине нельзя заходить в церковь с косметикой на лице, в брюках, с непокрытой головой… О том, что женщине нельзя быть священником уже не говорю – я слабо представляю её в этой роли. Конечно, всему этому есть исторические причины, но… Формально прав у женщины всё-таки меньше, как ни крути. Вопрос в том, как это воспринимать? Я принимаю это больше как дань традициям и не могу сказать, что это сильно унижает, хотя порой доставляет некоторые неудобства.

Светлана Павлова, журналист:
Когда в сороковой день по рождении второго ребёнка отец Игорь в храме возносил благословенные молитвы обо мне и младенце, когда торжественно ввёл нас в храм, к аналойной иконе, когда с любовью и почтением напутствовал: «Сподоби рабу твою честным пресвитерством входа храма славы Твоея… и от неё рожденная отроча благослови, возрасти, освяти, вразуми, уцеломудри», – я с трудом сдерживала слёзы. Не от несправедливости Церкви к женщинам, а от счастья, что женщина! Сказать, что это было торжественно – значит, ничего не сказать. Никогда прежде я, недавно воцерковлённая, не ощущала так полно своей принадлежности и сопричастности к «Честнейшей Херувим», никогда не переполнялась таким ощущением избранности, исключительности своего предназначения. Не потому, что была нечистой и очистилась – Богоматерь с её непорочностью и святостью вовсе не нуждалась в таком очищении, но и Она принесла младенца Иисуса Христа в храм представить Господу, – не потому, что была молода и стала опытнее, но потому, что впервые почувствовала себя ЖЕНЩИНОЙ-МАТЕРЬЮ, чтимой Церковью. Это – высшее, неизменное, вечное. И уж поверьте, стоит всех существующих норм и ограничений в церкви!
К слову сказать, присутствовавший тогда с нами папа, хоть и упоминался в молитве как родитель, но на этот раз был на втором плане.

Ирина Галкина, инженер по труду треста «Алмазавтоматика», п. Айхал:
Вопрос ваш меня озадачил. В нашем Храме Рождества Христова в Айхале самая доброжелательная атмосфера между прихожанами. Лично я ни разу не ощутила никакого дискомфорта. Со стороны мужчин-прихожан – уважение, готовность помочь, ответить на любой вопрос, поддержать. Мой небольшой опыт церковной, приходской жизни позволял мне надеяться, что так, как у нас – везде, но если такие вопросы есть, значит где-то не так. Я ещё и ещё раз повторю: моя душа – слава Богу – ДОМА. Во многом, наверное, благодаря нашему настоятелю – о.Владимиру Севрюкову.
У меня гораздо больше проблем с мужчинами дома – вот тут бы я рассказала и о своей «второсортности» и о том какая я «фанатичка» (это муж так считает), и о том какая «ущербная и однобокая» у меня, оказывается, жизнь (это сын...) Но это другой вопрос, так ведь?

NO SMOKING или В чужой монастырь со своим уставом не ходят

NO SMOKING
или
В чужой монастырь со своим уставом не ходят