		Прямая речь

«ЖЕНСКИЙ ВОПРОС» –
ТАКИЕ РАЗНЫЕ ОТВЕТЫ

²⁸Àíû èóäåé, àòûí îìóê, êóëóò, ê³²µë êè´è, ýð êè´è, äüàõòàð äèýí ñóîõ: Õðèñòîñ Èèñó´ó èòý±ýéý²²èò ý´èãè áóêà áàðû áèèð ñîìî±î áóîëëóãóò.

Послание к Галатам святого апостола Павла. Гл. 3.

8 марта – будьте осторожны!

«А что такое? Что случилось?» – спросит читательница, привыкшая получать в этот день веточку сирени, коробку конфет и порцию комплиментов от мужчин, её окружающих. И читатель, уже отложивший энную сумму на традиционные весенние расходы, удивлённо поднимет брови. А то, ответим мы, что, поздравляя с Международным женским днём свою коллегу, соседку или приятельницу, вы рискуете натолкнуться на неадекватную (с вашей точки зрения) реакцию.
Во-первых, по идее, должны будут возмутиться феминистки. Ведь праздник-то назван ЖЕНСКИМ! О его славной революционной истории уже давно все позабыли. В 1977 году, когда Организация Объединённых Наций объявила 8-е марта Международным женским днём, слово «борьба» из названия праздника исчезло, с тех пор фактически празднуется биологическое различие! А для «равноправок» это повод для выяснения отношений. Вы феминисточке – гвоздичку, а она вам – лекцию про дискриминацию и нарушение прав… Хотите?

В прошлом году я поздравила одну православную прихожанку с 8 Марта, а она сказала, что праздновать женский день – это грех. Так ли это?

Светлана К.

Отвечает архиепископ Герман (Моралин):
Конечно, никакого кошмара и ужаса, а тем более греха в том, что кто-то кого-то поздравил с Международным женским днём, нет. Грех – обижать людей, отталкивать, когда они из лучших побуждений поздравляют нас. Внимание человеческое нужно ценить. Действительно, православные не празднуют 8 Марта, но пока ещё день памяти святых жён-мироносиц – православный женский день – не установился, и когда ещё он станет всеобщим праздником? Мы все вышли из советского времени, и с этим надо считаться. Так что, если вас поздравили с 8 Марта, не надо впадать по этому поводу в истерику. Поблагодарите человека за внимание к себе, за его добрые чувства к вам, и если он готов это услышать, деликатно, мягко расскажите о православном женском дне. Вот и всё.

«Благовест», газета «Якутия», март 2004 г.

А может быть и по-другому. Вы девушке тортик, а она вам его на голову, причём с большим основанием, чем феминистки (ведь Великий пост на дворе!). Впрочем, нет, это художественное преувеличение, потому что православные женщины, конечно, на такие дикие поступки не способны. Но не исключено, что некоторые из них, потупив глазки, начнут рассказывать вам страшилки о происхождении этого праздника, почерпнутые из неудачной статьи нашего любимого богослова Андрея Кураева.
Не будем пересказывать и никому не порекомендуем её читать. Скажем только, что о.Андрей слегка ошибся, приписав лидершам Интернационала, у которых «женское революционное движение ассоциировалось с именем Эсфири» (между прочим, почитаемой нашей Церковью в числе ветхозаветных праведников), подлое стремление зафиксировать дату Международного дня женщин-революционерок якобы в день празднования Пурима, иудейского праздника, имеющего кровавую историю. И дело даже не в том, что Клара Цеткин, дочь приходского учителя Готфрида Эйснера, глубоко верующего, совмещавшего преподавание в школе закона Божьего с игрой на органе в сельской церкви, никогда не была еврейкой. Каждый, кто говорит, что верит в Христа, взошедшего на Крест ради всех людей (вне зависимости от национальности или пола), и при этом МОЖЕТ относиться к другим если не плохо, то предвзято только потому, что они иной национальности, распинает Христа снова и снова, предаёт Его, изменяет Ему в главном – в любви к людям, без которой, по словам апостола, говорить о любви к Богу не имеет смысла – она превращается в ложь.
А вот от мусульманок вполне можно ожидать радикальных действий, ведь им объяснили, что поводом для 8 Марта «послужила манифестация феминисток, основную массу которых составляли немецкие проститутки(!) с социалисткой Кларой Цеткин во главе»¹.
И всё же, что это был за праздник такой изначально? В 1910 году на II Международной конференции социалисток была принята резолюция о том, чтобы ежегодно проводить женский день, долженствующий служить «агитации за предоставление женщинам избирательного права». Международный женский день задумывался как праздник политический, но всю политику из него давно уже вымыло время. Принимая свои законные подарки и подношения, никто из женщин и не задумывается об истории этого дня. Для всех он давно уже превратился в праздник того, что так раздражает радикальных феминисток, – женской сути, женской особенности, женской доли.
Но в чём она – женская доля? Есть ли что праздновать на самом деле? Чему вообще радоваться женщине?

Это сладкое слово – «гендер»

То, что нынешняя наша культура патриархальна, несомненно. Разве в каком-нибудь затерянном в африканских джунглях племени ещё сохранились рудименты «женского царства». А так… Миром правят мужчины. Конечно, конечно, кое-где женщины пробились уже на самые высшие должности в государстве, но исключения лишь подчёркивают правило. И тут с бабушками нынешних феминисток (стремившимися не к матриархату, а к гармонии) трудно не согласиться.
Представители (обоих полов!) оформившегося в 60-е годы ХХ века феминистического движения сделали потрясающее «открытие»: все сферы жизни, социальные институты, нормы, правила, установки в нашем мире «отмечены мужской доминантой и андроцентризмом». Прежде всего это относится к политической власти и собственности, которые, находясь в руках мужчин, служат их интересам. Женщины отлучены от сферы принятия решений. Сама власть характеризуется «мужскими» чертами: жестокостью, насилием, агрессивностью. Культ силы как основа власти и господства пронизывает патриархальное мировоззрение, а через него культуру, политику, социум.
Антимужской пафос 60-х – 70-х получил в 80-е годы новое подкрепление в виде понятия гендер (англ. gender), что означает пол не в биологическом смысле, а в социальном. Идеологи феминизма сделали вывод, что общество приписывает и предписывает мужчинам и женщинам определённые качества, стереотипы поведения и социальные роли. Естественно, надо было выяснить глубинные причины этого несправедливого положения дел.
Многие обнаружили их… в христианстве. И, потрясая выдернутыми из контекста цитатами типа «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу» (Еф 5: 22), «Жена да боится своего мужа» (Еф 5: 33), «Жены ваши в церквах да молчат» (1 Кор 14: 34) и т.д., повели с Церковью прямо-таки мужскую, если судить по агрессивности, борьбу.
Корни этих норм (ролевых предписаний и ограничений, ожиданий, предпочтительных моделей/образцов женского поведения), утверждают, к примеру, российские исследовательницы, лежат в православных представлениях о «доброй жене», воспринятых ещё в ХII-ХVIII вв. (Н.Л.Пушкарёва. «Семья, женщина, сексуальная этика в православии и католицизме: перспективы сравнительного анализа»). В соответствии с ними, идеал русской женщины базировался на таких качествах, как жертвенность, верность, смирение, что не подразумевало определения и отстаивания собственных интересов, социальной активности. И правда, если главное различие между полами, как утверждала ещё Ольга Шапир, идеолог российского феминизма, в «связанности сил женщины повинностью деторождения», «принудительным служением роду», которые без самопожертвования трудно помыслить, то не следует ли от этой повинности отказаться ради осуществления социальных проектов? Разрушим христианские ценности – и будем свободны = счастливы», – вообразили «радикалки».

Между мужчиной и рабом

Однако если вы посмотрите на историю человечества непредвзято, то обнаружите, что Христос пришёл в мир, в котором давно и прочно царило бесправие женщин. «В древние времена женское начало в большинстве культур считалось началом тёмным, губительным, искушающим», – пишет Владимир Легойда, кандидат политических наук, заместитель декана факультета Международной журналистики МГИМО(У) МИД РФ². Мы попробуем вкратце передать рассказ Владимира Романовича о «Царстве мужчин».
Итак, в ветхозаветном обществе женщина практически исключена из общественной жизни и во всём подчинена мужчине. Правда, большим уважением пользуется женщина-мать, но в деторождении традиция иудаизма усматривает не столько биологическую функцию продления рода, сколько религиозную: от неё может произойти на свет Мессия, который восстановит райское состояние человека.
В других древних культурах положение «слабого» пола ещё более бесправно. На Древнем Востоке непокорную жену супруг мог наказать, и жестоко. Согласно одному древнеассирийскому закону, муж имел право за непослушание, лень или отказ от исполнения супружеских обязанностей избить женщину, остричь её, отрезать ей уши, нос, выжечь на лбу рабское клеймо или выгнать из дома. А если она бежала от его жестокости в родительский дом и пробыла там более четырёх дней, муж мог заставить её доказывать, что за это время она ему не изменила: «Такую жену надлежит связать и бросить в воду; если она выберется благополучно, значит, она невиновна, и муж должен оплатить судебные издержки». Ну, а если нет…
Согласно законам вавилонского царя Хаммурапи (1792-1750 гг. до Р.Х.), мужчина имел неограниченную власть над членами своей семьи. Фактически женщина являлась собственностью мужа. Хотя оба супруга имели право на развод, у мужа эти права были несравнимо шире, а жена обязана была хранить верность и после смерти супруга. Даже овдовев, она не могла заключать договоров, вести денежные дела, ставить свою подпись – всё делалось только через опекуна. К людям («авилумам») приравнивались только женщины-жрицы, которые были строго исключены из семейных отношений.
В отличие от иудейской традиции, во многих других древних культурах мы не видим столь глубокого почитания брака, коренящегося в религиозных смыслах. А в некоторых к браку относятся с откровенным презрением. «Сегодня модно говорить об общечеловеческих ценностях, подразумевая под ними некие универсалии, естественным образом присущие всем людям и мало зависящие от культуры. Однако изучение прошлого показывает, что то, что сейчас именуется «ценностями для всех», родилось именно под воздействием иудео-христианской традиции», – пишет Владимир Легойда.
Так, в Древней Греции женщины не участвовали в общественной жизни, не имели гражданства (т.е. фактически приравнивались к рабам), не обладали властью распоряжаться имуществом (исключением была Спарта), целиком находясь под опекой мужчин (до замужества – ближайшего родственника, после – законного супруга).
Да, греки признавали, что женщины способны вдохновлять мужчин, влиять на мужское поведение, но это относилось к гетерам, «спутницам», которые специально привозились из других краёв для увеселительных приёмов греческих мужчин, чьи жёны не имели возможности разделить их веселье. (Супружеская измена и в Древнем Риме каралась смертью. Естественно, если изменяла женщина).
Такое отношение к женщине, а также постоянное пребывание мужчин в исключительно мужском обществе породило ещё одну особенность греческой культуры – широко распространившийся гомосексуализм. Подлинной, действительно благородной любовью греки считали лишь любовь мужчины к мужчине. Жена же предназначена лишь для рождения детей и ухода за мужем.
У кочевых народов Евразии всё то же самое. Этнограф Марина Содномпилова (Институт монголоведения, буддологии и тибетологии Бурятского НЦ СО РАН), исследуя юрту, выявила, что мужской сундук и седло всегда ставят выше женских вещей. Женщинам запрещается даже находиться вблизи священной верхней части северо-западной стены (там расположены полки для ритуальной посуды). Женские шаровары и обувь вообще считались «нечистыми» предметами, их не хранили перед очагом, чтобы не разгневать божество огня. Это разделение: верх – мужское, «чистое», низ – женское, «нечистое» – отражено в мифологии.
«И для языческих философских систем, – напоминает философ и богослов о.Андрей Кураев, – женское и мужское начала – это начала антагонистические, борющиеся». Традиционные парные категории здесь: «свет-тьма», «добро-зло», «мужское-женское». Вспомним даосское «инь-ян», в котором чёрная половина как раз и означает женское начало. Библия же выступает категорически против такого «дуализма».

Христианская революция

«Конечно, евангельская проповедь не была направлена на подрыв социально-политического порядка и не задавалась целью изменить отношения между полами, и всё же христианство радикально утверждало новые принципы взаимоотношений между мужчиной и женщиной», – говорит В. Легойда.
Мысль, что и мужчина и женщина в равной степени являются носителями образа Божия и достоинства человеческой личности, была поистине революционной. Слова апостола Павла о том, что во Христе нет разделения между полами: «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3: 28), дали ключ к новому пониманию положения человека в мире и в Церкви. Если главное предназначение наше – в обожении, главная цель – в спасении, главный путь – в исполнении заповедей, то это одинаково относится и к мужчине и к женщине.
«Христианство впервые посмотрело на женщину как на человека, увидело в ней самостоятельную цельную личность, неравную мужчине, но и не менее ценную для Бога, чем он. В христианстве женщина перестала быть чем-то нечистым, злым, перестала быть вещью и собственностью мужа, перестала, наконец, быть только матерью или женой», – настаивает Владимир Романович.
Только не надо понимать это в вульгарном смысле. «Да, с точки зрения вечности нет разделения, но нет и унификации. Как нет её ни в чём другом, – поясняет кандидат богословия, протоиерей Максим Козлов. – Церковь не призывает унифицировать языки, отказываться от национального или общественно-политического статуса, а указывает на то, что в любых жизненных обстоятельствах человеку открыт путь ко спасению». Это предполагает, что «и мужчины и женщины, образуя единый человеческий род, предназначены в своём земном поприще к различным родам служения Богу. Открытое женщине недоступно мужчине. И наоборот».
Будучи разными, они нуждаются друг в друге, дополняют друг друга и вместе, в общении, обретают полноту бытия. А призыв к женщинам бояться своих мужей сопровождается требованиями к их спутникам: «Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее… Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя» (Еф 5: 25,28), «Мужья, любите своих жен и не будьте к ним суровы» (Кол 3:19).
«Конечно, пройдут века, прежде чем христианское понимание сформирует соответствующую культуру (и сформирует ли до конца?), – пишет Владимир Легойда. – Ещё в самом Новом Завете видно, что подобного понимания пока нет. В рассказе о чудесном насыщении огромного числа людей пятью хлебами и двумя рыбами говорится: «А евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей» (Мф. 14:21). В другом евангельском эпизоде видим, как удивлены апостолы, когда Христос беседует с самарянкой: «В это время пришли ученики Его и удивились, что Он разговаривал с женщиною» (Ин. 4: 27).
Очень скоро к величайшему изумлению язычников женщины стали полноправными и активными членами первохристианской общины. Среди огромного числа святых жён первых веков христианства были не только мученицы, страдавшие за свою веру. Апостол Павел, например, говорит об институте диаконисс, называя одну из них (Фиву) «сестрой» и прося принять её, «как прилично святым». Святая Павла помогала блаженному Иерониму Стридонскому в его работе по переводу Ветхого Завета; монахиня Кассия составила песнопения на Рождество Христово и Страстную седмицу; преподобная Синклитикия оставила немало наставлений; а глядя на Анфусу, мать святителя Иоанна Златоуста, знаменитый языческий философ Ливий восклицал: «Что за чудные женщины у этих христиан!»
Однако в позднем средневековье (кон. XIV – XV вв.) положение женщины снова резко изменилось в худшую сторону. Один из участников радиопередачи «С христианской точки зрения», в которой речь шла о феминизме, назвал это «обострением языческого невроза». «Тогда христианское общество на полном серьёзе озаботилось проблемой – не является ли женщина тем «сосудом греха», который сбивает мужчин с пути истинного?» – пишет кандидат исторических наук, доцент ПСТБИ Борис Филиппов. Ответив на него положительно, мужчины заставили женщин – от королев до крестьянок – работать с утра до ночи. Мужчины отказывают им в любом праве, кроме «домашнего». Так продолжается до конца XIX века. Позиция мужчин в этот период выглядит довольно странно, признаёт учёный: «Например, в XVI веке знаменитый писатель-гуманист Франсуа Рабле ехидно спрашивал: «А есть ли вообще у женщины душа?» А философы дискутировали на тему: «Есть ли у женщины ум?» Исследовательница «женской проблемы» Суламифь Шахар в своей работе «От подвала к чердаку» констатировала: женщин вывели из подвала языческого общества, но в XV веке они были загнаны на чердак общества христианского.
Примеры унижения женщин можно было бы приводить бесконечно, но все они свидетельствуют лишь об одном: картины женского бесправия кажутся нам сегодня ужасными и несправедливыми только потому, что две тысячи лет назад произошла «христианская революция».

Равные, но разные

Итак, сама эмансипация женщин стала возможна благодаря тому, что в основу западноевропейской цивилизации легли ценности христианства. И надо признать, что первая волна феминизма в конце XIX века – это нормальная реакция женщин на своё незавидное положение. Думаю, что ни одна современная женщина не откажется от тех прав и свобод, которые сегодня воспринимаются нами как нечто само собой разумеющееся.
Но представительницы второй, третьей и особенно четвёртой волны феминизма довели свои требования до абсурда. Протоиерей Николай Балашов спрашивает: «О каком равенстве идёт речь? Будут ли мамы с папами вынашивать и рожать детей по очереди, по очереди выкармливать их молоком?»
Так всё-таки согласимся – вторые роли? Христианское предание говорит: «Нет. Просто ДРУГИЕ».
Не только в светской жизни женщина способна (но не обязана!) реализовывать себя без ущерба для своего материнского предназначения. Перед ними открыты и разнообразные возможности церковного служения. В православной Церкви сёстры наши не только поют на клиросе, пишут иконы, участвуют в составлении литургических песнопений, но могут быть и на самых ответственных постах в церковно-административном служении (экономическом, юридическом и т.д.). Наконец, женщине открыт (в отличие от других религий – ислама, буддизма) путь ангельский (монашеский), путь всецелого посвящения себя Богу.
Да, православная Церковь никогда не рукополагала женщин в священнический сан, однако несравненно выше всех епископов, митрополитов, патриархов, выше всех чиноначалий ангельских сил чтит она «честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим». Именно женщину, Богородицу, Церковь именует высшим из творений, созданных Богом.
«Действительно, в практической церковной жизни не так уж редко приходится встречаться с недооценкой женщин, с невнимательным отношением к их нуждам и к их особым дарованиям, – соглашается отец Николай Балашов. – Но давайте посмотрим, является ли такая практика отражением вероучения Церкви, укоренена ли она в церковной традиции, или мы имеем дело с искажением основоположных норм предания». Ответ понятен.
Но прежде, чем осуждать верующих, спросим: не стереотипы ли светского мира привносят в церковную жизнь наши мужчины, имеющие глупость и слабость высокомерно взирать на женщину? «Некоторые мужчины любят шутить, что женщина сотворена из ребра – единственной кости, в которой нет мозга. Однако шутка эта вряд ли отличается особым остроумием, – замечает Владимир Легойда. – Остроумие – это ведь острота ума, а умному, образованному человеку пристало бы знать, что древнееврейское слово «цела», которое в русской Библии переведено как «ребро», означает не только «ребро», но и «часть», «грань». В данном конкретном случае – эмоционально-чувственную грань, более тонкую душевную организацию, которая отличает прежде всего женщину. С помощью этого примера можно доказывать не столько превосходство мужчины, сколько обратное».
Впрочем, таких «остроумцев» в Церкви, пожалуй, меньше, чем за её оградой. Ведь, входя в храм, христиане думают не о своём месте среди людей, а своём месте перед Богом. Другое дело, что немощь человеческая берёт верх, и мания величия – обратная сторона комплекса неполноценности – рождает самые безумные идеи, обосновывающие чьё-либо над кем-либо превосходство.
Священник Андрей Лоргус отвечает женщине, шокированной отношением к «слабому полу», с которым она столкнулась в ревностной не по разуму православной среде: «Вас интересует официальная позиция Церкви. Такая позиция существует в практике. Её нет в тексте. На практике же есть только несколько ограничений для женщин... Что касается богословского осмысления, то оно разнообразно и противоречиво... Общего церковного мнения не найдёте. Но замечу Вам как пастырь, то есть ответственно, от лица Церкви: ничем женщина в Таинствах не ограничена по существу, никаких догматических учений Церкви, относящихся только к мужчине, нет, нет также и учений об иной – женской – природе. Климент Александрийский, например, считал, что душа не имеет пола, то есть что духовная природа человека общая – единая».
И правда, учения Церкви о «второсортности» женщины вы не найдёте. Но встретите очень разное отношение к нашей сестре на практике. Один священник не допустит до причастия ту, что пришла в брюках (женских! – замечу, которые были надеты только для того, чтобы прикрыть сломанную в сапожках молнию). Другой отлучит от причастия прихожанку, которая набросилась на женщину, пришедшую в храм в брюках. Если вы всё же столкнётесь с мужским высокомерием в храме, вспомните, как относился к женщинам Христос. Когда бы все мужчины смотрели на женщин, как Спаситель, мы бы жили среди святых! Но ведь сами от этого далеки. Правда? А потому будем снисходительны к ним и их «заморочкам», как снисходительны бываем к себе.

Ирина ДМИТРИЕВА.